Хотелось бы обратить внимание на промежуточный анализ и оценки, которые давались в конце каждой главы этого веб-сайта: борьба за плацдармы, первое наступление на Киев, освобождение города, рывок на Фастов и Житомир.
Самым главным выводом данного исследования следует считать, что на протяжении 2-месячных боев за Киев, на основании людских потерь и регулярно отдаваемых приказов, главным направлением, с которого наша армия старалась освободить город, было северное. Т.е. цепочка плацдармов от Лютежа и до Горностайполя 38-й и 60-й армий. Этот вывод идет вразрез с общепринятым тезисом, появившимся очевидно в хрущевские времена, о первой попытке освободить Киев с букринского плацдарма, а потом о второй попытке взять город с севера. В этот тезис очень хорошо вписывается переброска 3-й гв. танковой армии из под Букрина к Лютежу. Но войскам на букринском плацдарме в октябре ставились задачи по выходу к Белой Церкви, а не к Киеву. Во-вторых, к северу от Киева долгое время не удавалось расширить плацдармы в глубину, и тем самым дать возможность развернуть танковую армию. Тем не менее приказы на окружение и очищение города от оккупантов давались прежде всего 38-й армии. Так было в конце сентября, так было в октябре, так было в ноябре.
В масштабе всего советско-германского фронта медленный развал северного фланга группы армий "Юг" повлек за собой остановку мощного вражеского контрудара под Аполостолово и Кривой Рог, а в Крыму была окончательно заблокирована 11-я полевая армия, разгромленная в мае 1944-го. Но подчеркнем еще раз, эти успехи на стратегическом уровне нивелировались огромными потерями на днепровском рубеже, превышавшими вражеские в несколько раз.
Касательно противника, то его высшему руководству в данной ситуации нужно дать самую низкую оценку. На протяжении всего периода битвы 4 танковая армия держала фронт от Обухова и до Чернобыля, имея в своих рядах порядка 50.000 "активных штыков" - всего 5-6 расчетных дивизий штатной комплектности. Ее подвижным резервом были потрепанные 7 тд и 8 тд с несколькими десятками танков. В таком состоянии армия, выстроившись в тоненькую линию, вынуждена была держать оборону по Днепру несколько недель. Тем не менее немецкие высшие командные инстанции - от штаба группы армий "Юг" (фон Манштейн) и выше, вплоть до штаб-квартиры в Берлине - не могли либо не хотели усилить войска Германа Гота. В итоге правый берег Днепра был безвозвратно потерян. Более того, командарм-4, генерал-полковник Гот, в целом способный, энергичный и думающий полководец был отозван в резерв Главнокомандования, более он активно не участвовал в войне. Гот формально проиграл наступление на южном фасе Курской дуги, отступал через Левобережную Украину в разорванном фронте, а в сентябре позволил русским захватить ряд плацдармов на Днепре. И к концу октября - середине ноября в Берлине созрела идея смещения командующего 4-й танковой армии, особенно после потери Киева. По-видимому, в этом случае нацистская верхушка сама под собой пилила сук, "выключив из игры" собственного довольно способного военноначальника.
С выходом к Днепру Ставка ВГК издала командующему войсками
Воронежского фронта директиву № 30203 от 29 сентября 1943 "на
развитие наступления в направлении Винницы". Ставилась задача на
"наступление главными силами в общем направлении Бердичев,
Жмеринка, Могилев-Подольский". План операции должно было "с
указанием этапов и сроков представить ко 2 октября". При
этом сама Ставка четких дат и временных рамок не ставила, т.е.
формально давала достаточно большую степень свободы комфронта и
его штабу. Жесткие сроки были поставлены Москвой лишь 3 ноября,
после месяца неудачных наступлений (см. ниже о директиве Ставки
ВГК № 30236). Это очень важная деталь при анализе последующих
событий и действий фронта, которая поможет четче определить долю
заслуг или вины комфронта и командармов 38-й и 60-й армий в тех
или иных боевых эпизодах. В предыдущих главах указывается на
регулярные факты плохого планирования операций, проблем со
снабжением, трудностей с обучением и подготовкой пополнений.
Будь-то при Чибисове, будь-то при Москаленко, войска 38-й армии
получали невыполнимые задачи, несоразмерные с их возможностями.
Например, требования в сентябре на форсирование Днепра "на участке
каждой дивизии" с последующей глубокой операцией по охвату Киева,
в октябре снова сыпались приказы на окружение Киева или на
40..50-километровый прорыв на Белую Церковь, а в ноябре нужно было
без оглядки наступать на Житомир и Фастов. В планах, например, 3
ноября, в первый день наступления на Киев, собирались сделать
около 1800 самолето-вылетов. Соответственно наземные войска
расчитывали на эту интенсивность при планировании своей боевой
деятельности. Но фактически 03.11. наши летчики совершили 1200
вылетов, хотя немецкая оборона не была по-настоящему подавлена, и
стрелковые части несли огромные потери. В данном случае налицо
проколы со снабжением летных частей топливом и боеприпасами. Не
понятно, почему изначально в планах операции такие оптимистические
числа. Ведь обстановка со снабжением на днепровском рубеже должна
была быть известна всем командным инстанциям, фронт стоял на месте
4-5 недель. За это время можно было реалистично оценить аспекты
военной логистики. И потом, если становилось ясным, что подвезти
топливо и боеприпасы для ударных авиачастей и артиллерии не
удается, если госпиталя и тылы стрелковых частей все еще
оставались на левом берегу, то почему не откладывалось наступление
на несколько дней? Ведь - как и в октябре - снова наносился удар
не кулаком, а растопыренными пальцами. Подобное поведение штабов
фронта и армий создавало огромное давление на все нижестоящие
ступеньки армейской иерархии. Личный состав, не имея возможности
эффективно использовать свои силы и ресурсы, изматывался до
крайности, нес огромные потери, постоянно нарывался под острые
контрвыпады врага и терял веру в своих командиров. Отвратительное
управление войсками, потери и постоянное невыполнение задач
вынуждало Ставку ВГК давать директивы с резкой критикой и/или о
отмене очередного генерального наступления на Киев, инициированное
штабом 1-го Украинского фронта (Директивы №№ 30213, 30232, 30233).
3 ноября 1943 г. в 20:30 Ставка ВГК издает Директиву № 30236 "о
сроках Киевской наступательной операции" (см. главу о освобождении города), в которой
требовалось к 5.11. перерезать ж/д линию на Коростень, к 6.11. -
освободить Киев, а 10-11 ноября перерезать ж/д Киев - Фастов. Эти
временные рамки безусловно повлияли на безоглядные атаки с
огромными потерями пехоты и кавалеристов у Пущи-Водицы и Вышгорода
и на поспешное, неподготовленное наступление в сторону Житомира.
Эта директива является признаком того, что Ставка не знала или не
хотела признавать реального положения вещей. На это наложилась
некомпетентность Ватутина, его штаба и нижестоящих командных
инстанций.
Все эти детали вынуждают дать негативную оценку работе комфронта
Ватутина и командармов Чибисова, Москаленко, Жмаченко. Это прежде
всего касается событий сентября-октября. Член военсовета фронта
Хрущев, личность хамоватая и недальновидная, также приложил руку к
случившимся ошибкам, проколам и необоснованной спешке. Из этого
ряда в положительную сторону выделяется Иван Данилович
Черняховский, командарм-60. Судя по воспоминаниям современников,
он мог постоять за своих людей и был готов ради солдат пойти на
открытый конфликт с начальством (см. Н.С. Хрущев "Время. Люди.
Власть"). А это многого стоит. Анализ борьбы 60-й армии за
плацдармы показывает системность и методичность в боевой работе,
какой не было видно в армии Чибисова. Впрочем Сталин И.В. и его
ближайшее окружение сами виноваты в том, что благодаря жестокой и
бездумной политике 20..30-х годов создали такую атмосферу, в
которой руководящие посты могли занимать только личности вроде
Хрущева или Чибисова, безынициативные либо подхалимы или же
волюнтаристы.
Отечественные историки часто любят иронизировать по поводу жалоб немцев о плохих дорогах, зиме или неудобной местности. Но ведь тоже самое прослеживается и в советских документах. Ярким примером тому служит история действий 3-й гвардейской танковой армии на букринском плацдарме. Ставка ВГК издала в конце директиву № 30232, где "на немецкий манер" собственная некомпетентность, халатность и неподготовленность прикрывалась фразой: "Ставка Верховного Главнокомандования указывает, что неудача наступления на Букринском плацдарме произошла потому, что не были своевременно учтены условия местности, затрудняющие здесь наступательные действия войск, особенно танковой армии". Из Журнала Боевых Действий 1-го Украинского фронта (запись от 21 октября): "В силу сложного характера местности, которая позволяет использовать танки в наступлении только по дорогам, а так же в силу наличия у противника организованной обороны на подготовительном рубеже, развить успех в полной мере в первый день наступления не удалось"[ЖБД-1УкрФ-01]. Подобные пассажи не выдерживают никакой критики, ведь под Букриным вполне удачно действовало несколько немецких танковых и моторизованных дивизий. Тем более, что картографирование Киевщины проводилось в начале 1930-х годов, и особенности местности были знакомы высшим советским штабам, которые должны были соответственно организовывать перемещения войск и маневры.
С сожалением приходится признать: бесконечные ошибки на 1-м Украинском фронте во время форсирования Днепра и освобождения столицы УССР были настолько тяжелыми, что их результат с сугубо военной точки зрения был даже хуже, чем оборона Киевского укрепленного района тяжелым летом 1941-го. Тогда, период бесконечных поражений Красной армии, соотношение общих потерь на ближних подступах к Киеву было 1:4 в пользу немцев, а двумя годами позже, после Сталинграда и Курска, - 1:5..1:6, как уже многократно подчеркивалось в данной работе. Фундаментальные недостатки в организации боевой работы в Советской армии в целом привели к тому, что даже в победном 1945-м году интенсивность безвозвратных потерь была на уровне второй половины 1943-го, когда Вермахт был еще достаточно силен, и когда нужно было в ходе боев за Курск, Донбасс и Днепр вырвать инициативу из рук врага - исход войны еще не был окончательно решен. Сравним: за июль-декабрь 1943 г. безвозвратные потери наших войск составили 1.393.811 чел. или усреднено 232.302 чел./месяц. За весь 1945-й год, когда Вермахт уже объективно начинал разваливаться, СА потеряла безвозвратно 800.817 чел. или же 200.204 чел./месяц[СССР-XX]. Сомнительно, что такой урон в последние недели войны был оправдан с военной точки зрения. Тем более, что весной 45-го наши войска должны были быть с формальной точки зрения более опытными и тактически грамотными, всесторонне обеспеченными и морально более стойкими.
Ход боев за Киев позволяет сделать некоторые выводы и оценки корпусному звену Советской армии. Благоприятное впечатление оставляют командующие танковых, механизированных и кавалерийских корпусов. Подвижные войска часто действовали в отрыве от главных сил, и посему только комкор имел реальную власть в принятии тех или иных решений. Это воспитывало самостоятельность, решительность и способность трезво оценивать обстановку, а также хотя бы минимальную заботу о своих солдатах и о боеспособности своего корпуса. О последнем можно почитать в корпусных отчетах о боях за столицу Украины:... Имея незначительное количество танков и мото-пехоты танкисты корпуса неизбежно несли в ожесточенных боях большие потери своих ценных кадров. Нередки случаи, когда танкисты дрались вне танков, как обыкновенная пехота. Погибло много командного состава, проносивших боевые традиции корпуса со времен Сталинграда. Целесообразно в дальнейшем, для сохранения основного кадра танкистов при наличии в корпусе незначительного количества танков выводить его на формирование или доукомплектование, оставшиеся танки придавать на усиление отдельным танковым полкам или сводить их в особые сводные отряды ...
- Описание боевых действий 5 гв. тк за период 02-30.11.1943 г.[5гтк-01]
4. Личный состав ввиду позднего получения обмундирования - не обмундирован, сапоги до сих пор не получены, 50% сапог у бойцов совершенно порваны, ввиду чего имеется много случаев простудных заболеваний.
5. Кадровый, обученный состав по боевым подразделениям и частям выбыл на 50-70% и для ускоренного формирования и боеготовности корпуса необходимо сохранить хотя бы 30-40% боевого состава кадра, способного впитать и воспитать на старых традициях вновь полученное пополнение, в полной мере сохранить боеспособность корпуса.
Если же корпус и в дальнейшем будет находиться в таких условиях боевой работы, может в самое кратчайшее время потерять много конского состава, а оставшийся состав будет на долгое время выведен из строя, потеряв боеспособность.
ПРОШУ Ваших указаний корпус вывести немедленно в резерв на доформирование, вооружение и восстановление боеспособности конского состава. ...
- Доклад о состоянии и боеспособности 1-го гв. кк от 27.11.1943 г.[1гкк-04]
... Сейчас в корпусе очень остро ощущается недостаток рядового и офицерского состава.
Для пополнения частей необходимо 16000 рядового и сержантского состава и до 500 человек офицеров всех категорий.
... Несмотря на такие значительные потери части корпуса продолжают вести упорные и ожесточенные бои за расширение плацдарма на правом берегу р. ДНЕПР. (Части корпуса имеют весьма ограниченный состав. например: 1033 СП - имеет офицерского состава - 50 чел; сержантского состава - 98, рядового - 361; 1035 СП - офицерского состава - 64 чел; сержантского состава - 127, рядового - 449.
Имея пополнение, которое прибывает в корпус в основном состоит из местного населения и большинство из них абсолютно не подготовлено в военном отношении, а также не обмундировано.
Оставшиеся бойцы нуждаются немедленной санитарной обработке и хотя бы незначительной передышке. Незначительная передышка также необходима для формирования и обучения вновь прибывшего пополнения; это даст возможность сохранить боевой опыт корпуса и передать прибывающему пополнению боевые традиции и опыт приобретенные в ожесточенных боях.
На основании вышеизложенного п р о ш у Вас:
1. Доукомплектовать части корпуса рядовым, сержантским и офицерским составом.
2. Вывести соединения корпуса в резерв для формирования и обучения вновь прибывающего пополнения и приведения в боевую готовность корпуса.
- Доклад о состоянии, трофеях и боевых успехах 77-го ск за период 24.8.-15.10.1943 г.[77ск-02]
Основная же часть командиров стрелковых корпусов и их штабы оказывались бездумным звеном в передаче приказов, идущих сверху. Хорошим примером тому служит 24 ск во время форсирования Днепра в последние дни сентября, генерировавший приказы ради галочки, а также 51 ск, 1-3 октября повевший 232-ю сд на штурм местечка Вышгород с одновременным форсированием Днепра и не организовавший огневое взаимодействие этой дивизии с соседями. Другим примером служат приказы штаба 50-го ск №№ 016, 017 от 30.09.1943 и 01.10.1943 соответственно. Дивизиям корпуса приказывалось в течении ночи 2 октября завершить форсирование Днепра. Затем по списку просто оглашились рубежи, куда требовалось выйти. Например, для 163 сд: 3.10 - Совки - Хотов; 4.10. - Никольская Борщаговка; 5.10. - Беличи - Святошино. Никаких указаний на взаимодействие с авиацией, никаких указаний на обмен разведданными и т.д. и т.п. В последнюю неделю сентября 50 ск действовал в том же стиле. Его пехота и артиллерия располагали "только НЗ /т.е. только для самообороны/ из-за отсутствия горючего для автотранспорта и отставания тылов"[ЖБД-50ск], но тем не менее должны были "выйти на восточный берег р. ДНЕПР на всем фронте корпуса"[ЖБД-38А-01], сбросив в реку дарницкий плацдарм немцев. Эту механическую передачу приказов вниз видно и по формулировкам в приказах корпусов: обычно они повторяют один в один директивы штаба армии/фронта. Чего-то своего, учитывающего тактическую обстановку на корпусном участке и направленного на наилучшее и оптимальное решение задач, поставленных высшими командными инстанциями, в корпусных документах не видно. Сама по себе точная, дословная передача приказа не есть преступление. В спокойной обстановке (марш, позиционная война и т.п.) это вполне нормально. Но в ситуации, когда высшие штабы дают приказ на сложный маневр или трудную операцию (форсирование крупной реки, выход в глубокий прорыв и пр.), то от дивизионного и корпусного звеньев требуется доскональное знание обстановки на своем участке и понимание нюансов и деталей, которые не видны штабу армии/фронта, но серьезно влияют на выполнение приказа. Особо стоит отметить штаб 7-го артиллерийского корпуса: он в целом оказался не у дел. Его артбригады были раздерганы по разным направлениям и участкам уже в первый день наступательной операции. Реального управления со стороны штаба арткорпуса не имелось. Думается, что такие крупные артсоединения, как корпус в целом себя не оправдывали. Для действенной огневой поддержки стрелковой дивизии или корпуса в целом достаточно 1-2 артполков или бригад. Помимо этого важна артиллерийская разведка, надежная связь и тесное взаимодействие между пехотой и артиллеристами. А, как видно на примере боев за Киев, этот качественный аспект оставлял желать лучшего.
Описание сражения за Киев регулярно показывает низкую квалификацию офицерского корпуса Советской армии, отвратительную работу тыловых служб, бездумные приказы в штабах фронта и армий. Рядовой состав не обучали и плохо снабжали. Взаимодействие различных родов войск находилось в зачаточном состоянии. Это был порочный круг, оказавшись в котором людей физически и морально изматывали и доводили до крайностей. Характерным для такой ситуации стали директива штаба 60-й армии во исполнение приказания войскам 1-го Украинского фронта № 0377/ОУ от 10.11.1943 года о прочесывании тылов для пополнения потрепанных кавалерийских частей[60A-13], а также приказ штаба 60-й армии от 16.11.1943 о фактах самовольной мобилизации советских граждан и реквизиций имущества[60A-14]. Первый документ был явно нацелен на повышение боеспособности измотанного 1-го гв. кавкорпуса. А второй документ, являясь отголоском приказа НКО № 172 от 15.10.1943 "О порядке призыва военнообязанных в освобождаемых от немецкой оккупации районах", еще раз подчеркивает тот цугцванг, в котором находился личный состав полевых войск: в ротах хронически не хватало людей, а задачи ставили по прежнему невыполнимые. Солдатам не хватало повозок и лошадей, обуви и провианта. Поэтому приходилось самовольно изымать в освобожденных селах все необходимое, что де факто было грабежом и реально умаляло престиж Советской армии в глазах населения. А кроме того под ружье ставили местных селян без всяческого возрастного и медицинского ценза. Поэтому приказ штарма-60 от 16.11.1943 запрещал этот произвол, разъясняя, что "комплектование воинских частей и учреждений ... производится по заявкам .. только через отдел укомплектования".
Битва за Днепр, в частности бои за Киев, характеризуется примерами действительно массового героизма бойцов и командиров. Люди на переднем крае находиись на пределе человеческих возможностей. Показателен тот факт, что за форсирование Днепра 2438 воинам было присвоено звание Героя Советского Союза, что больше, чем суммарное количество награжденных за всю предыдущую историю награды. В целом этот "наградной дождь" нужно оценить положительно - Советскя армия летом-осенью 43-го завершила действительно очень важный этап войны с гитлеровцами. Среди награжденных были и рядовые, и младшие офицеры, и генералы. Примеры:
Помимо этого за форсирование Днепра звание ГСС получили представители генералитета. В частности:
Из выше приведенных фамилий и на основании изложенной хроники и анализа боев за г. Киев можно сказать, что Авдеенко, Кирюхин, Чибисов звания ГСС не заслужили. Москаленко отличился энергичностью, но никак не военным искусством, что видно по характеру его приказов в ходе Киевской наступательной операции и потерям, которые несли его стрелковые части при прорыве немецкой обороны на рубеже Вышгород - Пуща-Водица. Черняховский и Рыбалко в целом награду заслужили, это были энергичные и волевые командиры, умевшие организовать и вести своих подчиненных. Танкистам Рыбалко и самому командарму не повезло в том смысле, что их постоянно раздергивали по частям для подпирания стрелковых частей и их непосредственной огневой поддержки. 3 гв. танковая армия за все время описанных боев никогда не действовала в полном составе как инструмент развития наступления в глубину.
Вместе с тем Золотую Звезду за Днепр не получили:
Если корпус Лазько, к счастью, не "отличился" кровавыми банями при форсировании реки Днепр, как это было с 226-й сд 24-го ск или 232-й сд 51-го ск, то его действия в первые 2-3 суток Киевской наступательной операции вызывают недоумение (потеря управления своими дивизиями и в добавок пьянство в штабах 75-й гв. сд). Справедливости ради нужно отметить, что штакор-30 обладал хотя бы минимальной штабной культурой. По крайней мере, оперсводки корпуса имеются за каждый день описываемых боев. В течении всего октября Лазько старался навести порядок в своих тылах и на передовой, издавая довольно подробные приказы с рядом конкретных требований, так как на низах управление войсками и их снабжение регулярно рушилось. В результате, из-за преступно халатных и недисциплинированных подчиненных, корпус в целом имел 3-4 ноября весьма скромные успехи. Стрелки Мартиросяна неудачно прогрызали немецкую оборону 3-4 ноября, о чем четко и ясно говорят документы тех дней. Баранов В.К., командующий 1-м гв. кк, в целом боевой и думающий офицер, упустил шанс на награждение в битве за Днепр. По-видимому из-за потери г. Житомир в середине ноября 43-го под ударом немецких танков. То, что кавкорпус отличился при форсировании Днепра южнее Киева, помог отстоять окуниновскую переправу под ударом 7-й тд и выбил врага из Житомира, оказалось недостаточным для награждения генерала Баранова.
Отдельно отметим представление комдива-136, Пузикова И.М., к званию ГСС, датированное 30 октября 1943 г. Оно было отклонено в декабре по решению Военсовета фронта с формулировкой, что дивизия Пузикова форсировала Днепр во 2-м эшелоне. Как показано в первой главе, 136 сд переправлялась на о. Казачий совместно с 163-й дивизией, посему решение ВС фронта не совсем корректное. Интересно, что в 1942 г. Пузиков И.М. был смещен с должности комдива 367-й дивизии за грубость и оскорбления своих подчиненных. С удовлетворением можно констатировать тот факт, что комфронта Ватутин Н.Ф. звание ГСС за Днепр не получил, равно как и член Военсовета фронта, Хрущев Н.С и начштаба фронта Иванов С.П. Автор сайта сожалеет, что Ставка не отправила эти три личности, по итогам осенних боев, под трибунал, что было бы вполне заслуженным наказанием. Эти личности в целом ничем положительным за указанный период не отличились. Ватутин Звезду ГСС получил посмертно только в 1961 (очевидно с подачи Хрущева). Также и Хрущеву Н.С. Звезда ГСС была присвоена лишь в 1964-м году. Иванов С.П. заработал Звезду Героя СССР в советско-японской войне. Как было показано, и Ватутин, и Хрущев допускали грубейшие ошибки в управлении вверенных им войск, что приводило к регулярным срывам сроков, чрезмерным потерям, умаляло престиж Советской армии, веру простых солдат и населения в ее командование, приводило к ненормальным ситуациям в отношениях с местным населением.
Таким образом нельзя сказать, что в ходе битвы за Днепр Золотую
Звезду присуждали абсолютно беспорядочно. Приблизительно половина
награждений (особенно старших офицеров и генералов) является
надуманными и необоснованными. Другая половина - кровно
заработанная награда, добытая в честном бою. Очень жаль, что в
наградных листах на военнослужащих, которые действительно
заслужили эту высокую награду, часто писались явные сказки и
фантазии, как это было в случае с награждением
Бочарникова И.П. из 21-й гвардейской танковой бригады. К
сожалению только так можно было убедить тыловые инстанции, не
ведавшие реалий фронтовой жизни, в заслугах героя.
Подробный разбор событий тех дней показал очень сложные и
многогранные проблемы в советском обществе и в Советской армии в
частности. Здесь можно упомянуть:
Очень хотелось бы, чтобы сегодняшнее постсоветское общество
трезво и критично взглянуло на те тяжелые года, на действия
тогдашних руководителей всех рангов и простых граждан, сделало для
себя ряд выводов и поставило ряд целей в плане государственного и
общественного устройства, системы образования, развития
промышленности, морально-этических рамок и принципов, которые
нужно достичь, чтобы не повторять ошибок и катастроф 70-летней
давности.